Болезнь нашего века - нервность

Есть больше людей, воображающих,
что они здоровы, чем лиц, считающих себя больными.

Высокие требования, предъявляемые человечеству современной культурной жизнью и обуславливающие крайнее напряжение умственных и физических сил, страсть к наслаждениям рафинированной жизни богачей, лишения и нужда бедняков и масса других причин вызывают целый ряд болезненных явлений, которые обыкновенно обозначают словом «нервность» (нервозность, неврастения), так как все они главным образом обуславливаются недостаточным питанием и переутомлением нервной системы. Неврастения есть одна из наиболее частых и все более и более распространяющихся болезней нашего века.

Хотя нервность наблюдалась уже тысячи лет тому назад, и уже у Гиппократа имеются описания болезненных состояний, которые можно объяснить лишь раздражительной слабостью всего организма, тем не менее болезненная нервная возбудимость или явно выраженный недостаток нервной и жизненной силы есть печальное наследие нашей культурной эпохи. Если мы бросим взгляд на историю мидицины, то увидим, что во все периоды истории всегда существовало известное тесное соотношение между характером данной эпохи и видом наиболее распространенных пои ней болезней. Правда, во все времена бывали нервные и нервно-больные люди, но эпоха с явно выраженным неврастеническим характером до сих пор еще не была известна, и вот нашему веку выпала доля отличиться такой «специальностью» по части слабо-нервности; таково естественное наследие «сверхцивилизации». Отличие нашей эпохи от предшествующих сказывается в особенно ревностном стремлении применить результаты исследований в области естествознания ко всем областям практической жизни, ко всякого рода промышленности и усовершенствованию способов сообщения. С этими кажущимися выгодами для общего блага связаны, однако, несомненные, неизбежные вредные последствия для здоровья отдельных членов общества и тяжкий ущерб для общественной жизни. Сверхкультура со своими постоянно растущими требованиями и потребностями, переутомление односторонней и однообразной физической и умственной работой, безостановочная погоня за материальными благами, все сильнее и сильнее развивающаяся конкуренция во всех областях труда, страсть к спекуляции, биржевая игра и деловая жизнь со всеми ее обманами и разочарованиями, перепроизводство и малый спрос во всех отраслях промышленности, разрушающая силы, губительная и неудержимая борьба за существование, за насущный кусок хлеба, несоразмерные требования, предъявляемые к работоспособности людей, страсть к наслаждениям, рафинированная жизнь состоятельных людей, невоздержность, в особенности in gambrino, baccho et venere, уязвленное самолюбие, несчастная любовь, заботы и печаль, недостаток сна, несоразмерные запросы к умственной деятельности детей (от которых, как раз во время физического роста, требуют наибольшего непосильного умственного напряжения), их слишком рано развивающееся половое чувство и неестественное его удовлетворение — все эти причины и еще многие другие условия, упомянутые в этой книге (отравление лекарствами, неподходящие жилища и пища, нерациональные постели и одежда, недостаток воздуха и света, малый уход за кожей, пренебрежение покоем и отдыхом и т. д. и т. д.), соединяются вместе, чтобы более и более уменьшать жизненные силы культурного человечества и вызывать раздражение, слабость и истощение нервной системы.

Не только у лиц, унаследовавших расположение к нервности, но и у людей, ставших нервными вследствие тех или иных причин, развивается повышенная чувствительность по отношению к внешним впечатлениям, а также к душевным и умственным возбуждениям, и эта чувствительность сказывает быстро следующим расслаблением и истощением нервной системы и полной ее неспособностью сохранять какую-либо противоустойчивость. Нервную систему можно уподобить кожному органу. Если верхний слой кожи — так называемая кожица — толст и плотен, то кожа представляется более живой, гладкой, белой и блестящей. Узелки и возвышения среднего слоя кожи и ее системы сосудов совершенно и почти вполне незаметны. Такую кожу называют нежной. Наоборот, тонкую, неровную, красноватую кожу, через которую просвечивает сеть кровеносных сосудов, называют грубой кожей. Нечувствительную и слабо реагирующую нервную систему по аналогии (несмотря на кажущееся противоречие в определении) называют крепкой, ибо человек, слишком сильно реагирующий на внешнее раздражение, представляется, да и в самом доле бывает более слабым, чем тот, который обнаруживает меньшую чувствительность. Кровеносная и нервная системы в тончайшей сети их разветвлений весьма тесно связаны друг с другом, между обеими существует непрерывное, тесное и весьма энергичное взаимодействие; непрерывно происходит взаимное влияние, возбуждение и реакция, и в этих уравнивающих процессах, наблюдаемых в отправлениях нервной и кровеносной систем, и надо видеть стража здоровья — заботливого руководителя органической силы. Но кровь, как мы уже знаем из предшествующих глав, всегда содержит более или менее значительное количество продуктов распада, которые должны быть прогнаны к выделительным органам. Таким образом для нас должно быть понятно, что наша нервная система, смотря по большему или меньшему отягощению ее обладателя посторонними веществами или болезневозбудителями, смотря по количеству и роду веществ, циркулирующих в крови и соках, т. е. собственных или посторонних ядов в свободном, не связанном состоянии, приходит в состояние более или менее сильного раздражения, и потому интенсивность ее возбудимости постоянно подвержена разнообразнейшим колебаниям. Если, вследствие внешнего раздражения, нервная система приходит в состояние повышенной деятельности, то она оказывает влияние и на кровеносную систему, побуждая и ее к усиленной деятельности112.г Если же жизнедеятельность крови становится ненормальной и в крови циркулирует много продуктов, подлежащих выделению, то нервная деятельность относительно берет перевес, т. е. ее возбуждение несоразмерно высоко по отношению к деятельности крови, и такая возбудимость является уже болезненным нервным состоянием. Таким образом нормальное кровообразование и правильное кровообращение являются важными основными условиями, обуславливающими нормальное функционирование нервной системы. Но добиться нормального кровообращения и образование здоровой, чистой крови мы можем лишь при посредстве нормального обмена веществ, который обеспечивает нам возможное освобождение организма от посторонних веществ.

Так как нервная система заведует отдельными частями нашего организма, а с другой стороны, в свою очередь, зависит от него и его процессов обмена веществ, то болезненные симптомы неврастении бывают чрезвычайно разнообразны и изменчивы. Ввиду того, что нервная система распадается на различные, относительно самостоятельные части, картина болезни становится еще более разнообразной, более сложной, и дело доходит до того, что иногда даже опытный врач затрудняется определить, зависит ли тот или иной симптом только от нервности.

Наряду с нервными центрами — головным и спинным мозгом — всего чаще подвергается расстройствам желудок и половые органы. Но так как ни один орган и ни одна часть тела не лишены нервной деятельности, то ни одно волоконце, ни одна частица организма не гарантированы от заболевания.

В одном случае отказываются служить головные или спинномозговые нервы, в другом — нервы нижней части живота или симпатические; здесь появляется чувство холода или тепла, там — болевые ощущения в различных частях тела, вызванные теми или иными группами нервов. У одного появляются упорные запоры, у другого — потеря аппетита, развитие кислот в желудке, изжога, спазмы в желудке, слюнотечение или иные симптомы желудочно-кишечного катара. Вообще могут наступать разнообразнейшие симптомы, которые на первый взгляд не имеют ничего общего с нервами, на самом же деле представляют проявление слабости нервов. Малейшие колебания температуры ведут к состоянию возбуждения с последующим расслаблением, часто сопровождаемым более или менее сильными катаральными явлениями Трудно даже перечислить все явления нервной слабости; назовем из них: возбуждение, сердцебиение, временами с перебоями, непрерывный позыв к мочеиспусканию, скачку идей, слабость памяти, беспричинные мучительные угрызения совести, раздражительность, гнев, различного рода боязнь (боязнь места, боязнь людей и т. п.), волнение, приливы крови, холодание конечностей, бессонницу, чувствительность по отношению к свету и т. п., мысли о самоубийстве, всякого рода болезненные ощущения, горловые, головные, зубные боли, боли в спине, пояснице и пр., чувство усталости, слабости, разбитости, отсутствие энергии, трусость, сонливость, смертельную усталость и т. д. и т. д.

Один до шаловливости весел, другой печален, тих, мрачен и убит. Один недоверчив и чрезмерно обо всем заботится, другой, наоборот, полон доверия и беззаботен. Один бежит от общества, другой не может без него жить.

Один чувствует себя хорошо только в сутолоку рабочей деятельности, работает день и ночь, не дает себе ни минуты отдыха, всегда думает, что еще недостаточно поработал, другой, напротив, не имеет охоты к труду, его надо заставлять сделать даже самый пустяк, не только для других, но и для себя. Его чувство долга находится в постоянной борьбе с беспокоющим, угнетающим сознанием неспособности что-либо сделать; мрачно устанавливается он глазами в одну точку, не может остановиться ни на одной разумной мысли или лишь вспоминает меланхолически о прошлом счастье. Случается, однако, и так, что неустанный работник и праздный человек меняются ролями. Слишком много работавший постепенно или сразу впадает в состояние изнеможения, а унылый, неэнергичный, слабый вдруг начинает работать с чрезмерном рвением и ненормальным напряжением.

Иные не могут ни читать, ни писать; у них начинает рябить в глазах или руки начинают дрожать. Другие читают, по-видимому, с величайшим вниманием и с полным сознанием, но если их спросить о прочитанном, то окажется, что они не помнят ничего или почти ничего из всего прочитанного. Третьи, наоборот, читают с необычайной поспешностью; им все кажется, что они недостаточно быстро читают. Лица, привыкшие работать среди шума и гама, испытывают помеху в работе при самом незначительном шорохе; одно присутствие другого лица уже стесняет их. Шуршание бумаги, шум от падения со стола какого-нибудь предмета, скрип пера, неизбежный уличный шум, грохот экипажей, громкий говор, даже в соседней комнате, не только мешают им, но могут довести до отчаянного настроения, а иногда даже до неудержимого бешенства.

Повторяю, я не в состоянии здесь перечислить все явления, составляющие общий комплекс симптомов нервности. Это потребовало бы гораздо больше места, чем я имею в своем распоряжении. Таких явлений тысячи родов. Надо самому «иметь нервы», чтобы как следует, понять и оценить страдания нервнобольного. Печальнее всего в данном случае тот факт, что окружающие часто признают действительно больных лишь за «воображающих» себя больными, что особенно часто наблюдается в тех случаях, когда физическое болезненное состояние сказывается главным образом только более или менее тяжелыми симптомами психического характера. Ложное убеждение, будто нервнобольные только выдумывают свои страдания, часто поддерживается еще тем обстоятельством, что нервнобольные нередко имеют цветущий и упитанный вид. Гробы ходячие! За этой полнотой и румяным лицом скрываются усталость, разбитость и нервная слабость. Сильная упитанность, обязанная часто своим существованием сильному перераздражению нервов, не может считаться естественною и здоровою. Если таким нервнобольным приходится испытывать какое-либо необычное, сильное впечатление, то их полная неспособность противостоять таким влияниям обнаруживается сразу во всей своей силе. Среди этих упитанных нервнобольных есть и такие, которые, видя в зеркале свой цветущий вид, не верят в существование собственного недуга. Непрерывное состояние возбуждения, в котором они находятся, они принимают за проявление силы. Отягчающие их тягостные и болезненные явления они приписывают каким-либо иным причинам, только не сильно расшатанной нервной системе. С самоотвержением, достойным высших целей, они подавляют и отрицают свое болезненное состояние, пока какая-нибудь более значительная катастрофа неожиданно не поставит их в известность относительно истинного состояния их здоровья. Это состояние самовнушения, которому не приходится завидовать, делает такого рода больных чрезвычайно чувствительными по отношению ко всякому выражению сомнения в их здоровье; они чрезвычайно «обижаются», если их считают нездоровыми. Ведь они выглядят такими свежими и цветущими, полными, упитанными, и вдруг их-то считают больными! Они ненавидят диагностов, руководствующихся выражением лица больного, и открещиваются от них. Да оно и понятно, ведь такие специалисты сразу обнаруживают все те болезни, верить в существование которых больные никак не могут себя заставить. Эти лица принадлежат к числу «воображающих себя здоровыми». Число их значительно больше, чем это думает большинство людей, и оно далеко превосходит число лиц, неосновательно «вообразивших себя больными», так как таковых вообще не существует. Всякое душевное страдание основывается на материальных причинах, на физических расстройствах, которые легко определить с помощью изучения выражения лица. Лица, воображающие себя здоровыми (все более или менее неврастеники чистейшей воды), составляют значительный процент нашего современного, выродившегося поколения. Вследствие этого, не без права называют слабость нервов «болезнью здоровых». Ведь вообще они чувствуют себя совершенно здоровыми, но они только «немножко» нервны!

Есть, однако, нервнобольные, которые выглядят совершенно иначе: они бледны, худы, имеют больной вид, плохо питаются, обнаруживают вялую мускулатуру и вообще дают возможность констатировать весь комплекс симптомов расстройства нервной системы. Таким «верят», что они больны, потому что это можно видеть сразу. Этот род больных имеет и другое преимущество перед своими хорошо упитанными товарищами по несчастью. Их жалкий вид указывает на то, что в их организме началась и продолжается уже более или менее долгое время борьба их природной целительной силы с болезнетворными началами, т. е. основной причиной их нервной болезни. Они непрерывно хворают, что очевидно доказывает, что их жизненная сила непрерывно старается исправить и устранить всякие расстройства в экономии человеческого организма. Из описания лечения с помощью голодания и жажды (в главе 28 этой книги) мы уже видели, что там, где для устранения страдания требуется вся органическая сила, не может быть и речи об избытке образовательного материала для округления форм тела. Если «воображающие себя здоровыми», румяные, т. е. страдающие приливами крови к голове нервнобольные, пожелают действительно стать здоровыми, то им не остается ничего другого, как сначала стать бледными и исхудать. Когда они расстанутся с посторонними веществами, которые они так ценят в виде округлости форм и жировой подкладки, когда они добьются прекращения приливов крови к голове и правильного движения и распределения крови, тогда их тело, а с ним вместе и нервная система получит новый запас органической силы, и тогда ничто уже не будет препятствовать полному излечению при целесообразной поддержке со стороны естественного метода лечения.

Ипохондрия и истерия, эти бичи современной «интеллигенции», суть вполне развившиеся, настоящие нервные болезни, а не воображаемые страдания. Постоянное колебание и изменение душевного настроения и болезненных симптомов придают совершенно особый характер113 этим, правда — несносным, но никоим образом не опасным для жизни недугам. Общая вялость, усталые черты лица и страдальческое выражение нередко дают возможность распознать душевное и физическое утомление. Веселое, приятное настроение обыкновенно со временем пропадает; даже малейшие внешние раздражения действуют быстро и интенсивно, но непродолжительно, благодаря быстрой смене воспринимательных впечатлений. Отсутствие энергии и усидчивости при умственной работе, особенно в области обычных профессиональных занятий, боли в спине, беспокоящие их обладателя, воображающего, что он страдает болезнью спинного мозга или почек, боли в груди, наводящие его на мысль о скоротечной чахотке, катар желудка, заставляющий предполагать наличность рака желудка или желудочной язвы и т. д., — вот проявления и симптомы ипохондрии с преимущественной психической раздражительностью. Душевные болезни суть лишь последствия нервных страданий, которые не были правильно распознаны и подверглись неправильному лечению.

Повышенная возбудимость половых органов, обязанная обыкновенно своим происхождением организму, поллюциям и половой невоздержанности, занимает главное место среди симптомов нервности.
Упомяну еще вкратце об одном своеобразном явлении в жизни нервнобольных. Именно, к вечеру они чувствуют себя лучше, чем днем и особенно утром. До полудня «воображающие себя здоровыми» обычно чуть не «умирают», вечером же они чувствуют себя настолько сильными, что готовы вырывать с корнями целые деревья. Это часто наблюдающееся явление можно объяснить только скрытым лихорадочным состоянием. Хорошее самочувствие по вечерам не есть сила или здоровье, а только их фантом, обманчивое возбуждение, настоящее лихорадочное состояние, за которым, естественно, следует реакция в форме разбитости, слабости, усталости и расслабления. Всякая лихорадка к вечеру усиливается, а к утру ослабевает. С этой точки зрения и должен рассматривать нервнобольной свое, ему самому непонятное, состояние.

Доктор Ламан, лечащий естественным методом и приобретший широкую известность, сообщает весьма интересные сведения «о неврастении» в № 4 своего «Психиатрического вестника». Я приведу здесь часть его статьи, так как заключающиеся в ней сведения педагогического характера дадут немало полезных указаний родителям и воспитателям и помогут им принести пользу здоровью их воспитанников и воспитать их надлежащим образом.

Доктор медицины Ламан пишет: «Неврастеники существуют как среди школьников, так и среди взрослых, как среди высших классов, так и среди прислуги и поденьщиков. Много спорили и спорят еще и теперь о переутомлении. Для здорового и крепкого ребенка требования школы вовсе не чрезмерны, но положительно немыслимо, чтобы при системе, царящей в наших школах, при пренебрежении физическим воспитанием, даже самый здоровый материал оставался бы здоровым, и таким образом вредные последствия извращенной педагогической системы не могут не сказываться и на юношах, и на взрослых. Что же касается требований школы, предъявляемых к болезненным и слабым ученикам, то тут не может быть двух мнений, так как они действительно слишком велики. Численный перевес физически слабых детей, с одной стороны — вследствие возрастания числа заболеваний (не столько острыми, сколько хроническими болезнями, как-то: золотухой, малокровием, бледной немочью, болезнями костей и пр.), а с другой стороны — вследствие унаследования слабой конституции, ставить вопрос об отягощении и переутомлении детей школьного возраста вне всякого сомнения. Я думаю, однако же, что главную ответственность за развитие неврастении у учеников нужно возложить на самую систему воспитания и обучения, систему, основанную на устрашении. «Подожди только, попадешь в школу, тогда учитель тебе покажет», — вот фраза, которую ребенку сплошь и рядом приходится слышать в детской. Наказание розгами почти изгнано теперь из школ, но вопрос еще, что лучше: когда учитель разок высечет ученика, или когда штрафная отметка или сидение после уроков имеет последствием жесточайшие побои со стороны вспыльчивых отца и матери? Под влиянием такой неразумной системы ребенок — м тем более хорошо одаренный — занимается в постоянном страхе и волнении. Вечером он укладывает под подушку книжку, по которой он учился, утром он опять торопливо хватается за нее, чтобы еще перечесть заданное, и страх «позабыть что-либо» покидает юную душу лишь по миновании уроков, но тогда опять начинается забота о следующем дне».

«Кто хорошо помнит свое детство или кто настолько приобрел доверие детей, что может заглянуть в их внутренний мир, в области их мыслей и чувств, тот должен будет признать, что школьники живут под постоянным парализующим душевным гнетом, который и взрослого человека наверно довел бы до неврастении. К этому присоединяется поистине безбожная система пришпоривания детского самолюбия. Детям жалуются на трудность пробить себе дорогу, им омрачают «всю радость безмятежного, бытия» — этой привилегии детского возраста. Ребенка сравнивают со взрослыми; что удивительного, если он начинает чувствовать себя неспособным стать когда-либо тем, чем удалось сделаться его отцу или дяде, тем более, что ребенок еще не понимает, что значит вообще быть «взрослым». Вот почему, когда приходит время занятий в школе, мы видим, как бледнеют румяные щечки детей, как раздаются постоянные жалобы на отсутствие аппетита, расстройство пищеварения, головные.боли и пр., как, иными словами, развиваются явления настоящей неврастении. Насколько неправильная система воспитания расшатывает у детей нервную систему, можно видеть на постоянно увеличивающемся числе самоубийств в школьном возрасте. Представим себе ребенка, детство которого уже отравлено, который, слыша, как его вечно обязывают воплощением глупости, считает себя существом, из которого ничего не выйдет, который уже напуган тягостями предстоящей жизни и ожидает за плохие отметки физического или нравственного наказания; разве для такого ребенка трудно будет добровольно расстаться с жизнью? Позор нам, извратившим натуру детей настолько, что они устают жить!»

«Но вот ребенок одолел школу, и все же ложная система воспитания продолжает оказывать свое влияние. Природа заявляет свои права, но ложно направленный инстинкт юноши заставляет его искать суррогатов утраченного детства в сомнительных развлечениях, растлевающих душу и тело. Многие, очень многие из них погибают, прежде всего потому, что в этом возрасте изнуряющие хронические заболевания уносят много жертв; уцелевшие же болезненным характером своих идей ясно свидетельствуют, что их нервная система получила сильное сотрясение. Для многих в это время наступает пора экзаменов, являющихся как бы специальною пробою на неврастению Один при этой работе получает неврастеническую головную боль, которая делает его полным «идиотом» и неспособным в работе, у другого начинается нервное расстройство пищеварения, третий совершенно теряет всякое мужество. По окончании экзаменов нервная система у многих до такой степени расшатана и истощена, что они уже неспособны ни к какой дальнейшей деятельности».

«Из числа лиц, достигших полной возмужалости, многие уже носят явный отпечаток неврастении и не в состоянии предаться каким-либо профессиональным занятиям без того, чтобы не испытывать постоянно различных расстройств нервного характера. Другие еще в состоянии удовлетворять требованиям общественной и семейной жизни, но внезапные приступы неврастении, развивающиеся у них при различных материальных кризисах или при каких-либо коллизиях общественного и семейного характера, явно свидетельствует, что и их нервная сила порядком пострадала. При полном упадке нервной энергии несчастные жертвы уродливого воспитания кончают самоубийством или, по меньшей мере, являют нам зрелище физически и психически совершенно разбитых людей».

«Болезнь нашего века не щадит и женского пола. Вечное распивание чая и кофе, различные празднества в плохо проветриваемых помещениях, сидячий образ жизни, недостаточный уход за телом, нерациональная одежда и т. д., — все это содействует тому, что большая часть женщин и девушек страдает малокровием, а вследствие этого, и плохим питанием нервной системы. Перераздражение расслабленной нервной системы довершается семейными обязанностями, заботами о детях, борьбою за существование, душевными страданиями одиноких и т. д.».

«И «народ» также не застрахован от неврастении. Множество служанок и рабочих, приходящих к врачам по причине того или другого недуга, являют в то же время и различные нервные симптомы. Особенно часты нервные расстройства пищеварения. Причины развития неврастении у народа открыть не трудно. В то время, как зажиточные люди имеют ежедневно к столу блюдо овощей с салом, а иногда и кусок мяса, большая часть народа питается картофелем и кофе и копит деньги не на хорошие овощи, но на кусок колбасы или мяса, а также на водку и табак. Итак, в основании недостаточное питание, в придачу кофе, водка и табак, эти разрушающие вкусовые средства, — можно ли после этого удивляться распространению неврастении в народных массах?»

«Извращенная диететика царит, однако, не только среди народной массы, но и среди более зажиточных классов, и как здесь, так и там является, благодаря плохому питанию нервной системы, главной причиной развития неврастении. Таким образом общая борьба с неврастенией возможна только путем ознакомления людей с разумной диететикой и изменений основных положений воспитания и образования; отсюда необходимость поддержки тех лиц, которые взяли на себя задачу просвещения публики в области гигиены и выдвинули на очередь вопрос о школьной реформе». Так говорит доктор Ламан.

Насколько разнообразны причины неврастении114, насколько различны и изменчивы ее симптомы и все течение болезни, настолько же разнообразно должно быть и самое лечение. Течение болезни тем продолжительнее, чем тяжелее уже развившиеся симптомы.
Неврастения, возникшая вследствие лишений, всякого рода угнетающих душевных влияний, недостатка питания, потери вещества тела, переутомления и т. п., в большинстве случаев требует осторожного укрепляющего лечения, при котором главную роль должны играть соответствующая данному случаю, по возможности нераздражающая диета, обильное пользование свежим, чистым воздухом и щадящее применение водолечения. Неврастению, развившуюся вследствие избытка питания, невоздержанного образа жизни, изнеженности и т. д., легче всего устранить при помощи восстанавливающего лечения или же лечения по способу Кнейпа.
Если нервная болезнь развилась благодаря лекарственному отравлению (хроническое отравление ртутью, морфинизм, отравление мышьяком и т. п.), то, разумеется, лечить ее надо иначе, чем неврастению, возникшую вследствие психических вредных влияний (мозгового переутомления, забот и печалей, испуга и т. п., безнадежной любви, оскорбленного самолюбия, неудовлетворенного тщеславия и т. п. эффектов).

Очень часто неврастения вызывается сочетанным влиянием самых различных причин, и потому, если желают достигнуть успешных результатов, необходимо в каждом данном случае применять различное лечение, в зависимости от тех или иных причинных моментов.
Следовательно, первая задача предпринимаемого лечения должна состоять в правильном распознании причин заболевания. Рука об руку с лечением, которое должно быть строго индивидуализировано сообразно жизненной силе, сложению, возрасту, полу и форме заболевания, должно идти соответственное психическое воздействие со стороны врача. Принимая во внимание, что ложное умственное и физическое воспитание в детстве и юности часто бывает главной причиной развития неврастении, мы должны, уже в силу одного этого, признать, что врачу, как перевоспитателю, подобает первое место при лечении нервных больных. Нигде самопознание не представляется для больного более трудным, чем именно в области нервных болезней и особенно при застарелых, укоренившихся недугах, а, следовательно, нигде самолечение не связывается с такими опасностями, как здесь. Хотя автор этого сочинения и поставил себе главной задачей изложить отдельные болезни, их причины, течение, продолжительность и целесообразное лечение в такой форме, чтобы читатель при возможности мог обходиться без врача, все же для известных форм неврастении и для некоторых других болезней необходимо сделать исключение.
Наряду с неправильным воспитанием причинами неврастении часто бывают вредные психические воздействия и унаследованное или приобретенное предрасположение. Правильное распознание и устранение причины всякой болезни (не только неврастении) составляет, как мы уже знаем из предыдущих глав, необходимое и главнейшее условие всякого способа лечения. Но самому нервнобольному невозможно правильно судить о своем состоянии, а, следовательно, и выбирать правильный и рациональный метод лечения, так как нервные болезни в большинстве случаев причиняют более или менее сильные расстройства душевной и умственной жизни, нередко вызываются и поддерживаются душевными воздействиями, а в некоторых случаях даже приближаются уже к душевным болезням. Таким образом страдающие нервами прежде всего нуждаются, как для физического, так и для психического лечения, в условиях опытного врача.
Дорогой читатель, ты, быть может, по опыту знаешь, какое влияние на пациента и его выздоровление оказывают личные качества врача. Такое влияние особенно необходимо в области нервных страданий, так как последствия почти всегда тесно связаны с душевными расстройствами. Целебное действие гипноза или животного магнетизма опирается исключительно на симпатическую связь между врачем (гипнотизером или магнетизером) и больным и на прямое воздействие нервных флюидов лечащего на нервную систему больного. На этом влиянии основывается то глубокое захватывающее взаимодействие между врачом и пациентом, то магнетическое таинственное сближение, благодаря которому взгляд и слова врача могут вызвать доверие и надежду больного и даже пробудить угасающую жизнь и делать положительные чудеса.
Если только позволяют средства и время, то можно горячо рекомендовать вырвать нервнобольного из его обычной обстановки, которая, быть может, и является главной виновницей его страданий. Пусть больной отправляется в деревню, в горы, на берег моря или в санаторию, применяющую естественный метод лечения. В последней он скорее всего найдет исцеление от своего недуга. Вдали от обычной жизненной обстановки, в другом, лучшем воздухе, при добросовестном умелом, участливом и ласковом уходе он скорее достигнет желаемой цели, чем у домашнего очага, где обыкновенно целый ряд условий препятствует основательному курсу лечения, необходимому для устранения болезни.